by Книга крупнейшего знатока бежецкой старины А.Г. Кирсанова «Край наш Бежецкий» (1964 г.) была переиздана и опубликована в 2009 году в первом выпуске альманаха «Бежецкий край». Скачать все выпуски с первого по восемнадцатый можно на сайте «Тверской дайджест», посвященном социальной и культурной жизни Тверского региона. Предлагаем вам небольшой отрывок из книги А.Г. Кирсанова о заселении бежецких земель карелами.
«Иван Четвертый, первый из русских царей, стал заселять свои пустующие земли карелами.
Карелы – народ финского племени. Первоначальная родина карел – юго-восточная часть Финляндии, часть Олонецкого края и часть Архангельской области до Карельского берега Белого моря.
Из этих местностей и переселялись карелы в бывшую Тверскую губернию и в особенности в Бежецкий Край. Количество карельского населения на территории бывшего Бежецкого уезда в 20 столетии достигло почти 50000 человек, что составляло около 20% всего населения уезда. Все пустующие земли на севере, западе, северо-востоке и юге Бежецкого Края и были заселены карелами. Это местности теперешнего Максатихинского, Лесного, часть Краснохолмского и Весьегонского районов и местности около Рамешок и Мившино. Карелы были не только переселенцы, но и выселенцы из целого ряда русских местностей, расположенных по берегам Финского залива, уступленных Швеции после 25-летней несчастливой для России войны за Прибалтику.
В начале 17 века и во второй половине 17 века снова возникает сильная волна переселения карел в Бежецкий Край. Карельские земли, расположенные по берегам Ладожскаго озера, в это время то переходили во владения шведов, то снова возвращались к Русскому государству. Столбовский мир 1617 года вызвал новую волну колонизации карел. Исследователь истории карел в 17 веке Крохин пишет: “В Эвряияском уезде из 1141 дворов пустых 949. Православное карельское население некоторых приходов, как например нынешних Иукуниемского и Руссекиельского, находящихся к северу и западу от Сердоболя, поголовно ушли в пределы московскаго государства”.
Все дела переселения и расселения карел были в ведении государева Приказа тайных дел, а после упразднения Приказа тайных дел перешли в управление Приказа Большого Дворца. Царское правительство проявляло даже некоторую заботу о “корелянах”.
Посылались особые люди, “знатцы”, для осмотра земель, предназначенных для расселения карел, которые должны были решать, годны ли эти земли для поселения. Известен факт, когда Ф. Аксаков по приказу царя Алексея описал до 90 пустошей, по его мнению пригодных для поселения карел, а карелы из этих 90 пустошей выбрали только 36, “на остальных селиться не хотят, потому что без угодий”, как доносил приказу Большого Дворца сам Аксаков.
Карельские земли вошли в состав дворцовых земель, и карелы несли одинаковые повинности со всеми другими жителями в двоцовых селах: денежные сборы и личную повинность. Но на этих землях не было помещиков, в этом огромная разница в социально-экономическом положении новых поселенцев в нашем крае. Карелы были прикреплены к земле, у них был свой помещик – царь. Но было всё же не то, что испытывали помещичьи крестьяне, у которых в непосредственной близости жил их господин, который мог распоряжаться ими как вещью.
Большим карельским гнездом были земли около села Чамерова на самой границе Бежецкого, Углицкого и Ярославского уездов. Во второй половине 17 века Чамеровская дворцовая волость была выделена в особую административную единицу и имела своих воевод, а после и своих бургомистров.
Известно большое дело по Чамеровской волости, из которого видно, какая происходила борьба между дворцовым ведомством и помещиками, захватившими карел на свои помещичьи земли.
В другом конце Бежецкого Края, в Толмачевской и в прилегающих к ней волостях, тоже шло массовое расселение карел на государевых пустых землях.
В 1669 году в карельских дворцовых волостях в Бежецком Крае числилось 79 сел и деревень, 514 дворов, 1427 душ мужского населения. Судя по количеству скота, карелы быстро обжились на своей новой родине. При Петре Первом новая колонизационная волна. Карельские поселения стали представлять собою сплошные массивы в несколько десятков деревень, в которых весьма трудно было встретить русского».
