by «Каждый день в православном календаре печатают житие новомучеников. Каждый день — имена расстрелянных, умерших в ссылке… Удивительное дело — мало кто читает. Казалось бы — эти люди отделены от нас совсем небольшим временным пространством. Они приходятся нам дедами, для тех, кто помоложе — прадедами. А сколько еще безвестных исповедников Христа», рассказывает на своей странице ВКонтакте Александра Чеботарь.
«Наша семья близко была знакома с семьей о. Петра (Герасимовича) — священника г. Бежецка. Семье священника была выделена одна комната в одноэтажном деревянном доме. Матушка Нина так всегда радушно принимала гостей. А сколько ей пришлось перестрадать. Сын (единственный) был болен тяжело неизлечимо (заболевание психики). Дочь Ольга училась в институте — умерла от болезни крови (говорили «облучилась»). Младшая — Наташа — была лет на 5 старше меня.
Помню, как-то мы пришли к ним и матушка рассказала о чуде, что произошло с ними прошедшей ночью. Так как жили очень тесно, то кровать Наташи стояла прямо посередине комнаты. Ночью Наташа вышла в туалет, и именно в этот момент рухнул потолок и расплющил ее кровать. Родители Наташи спали возле стены и их только засыпало обломками. Матушка нам показала последствия обрушения.
Вскоре о. Петра перевели на другой приход. Позже мы бывали у них в Твери. Тогда о. Петр служил в «Белой Троице». Наташа выросла красавицей. Вышла замуж, жила в Загорске (Сергиевом Посаде). Когда о. Петр уже не служил, жили он и матушка у Наташи.
К нам в Сукромны ходила матушка о. Николая (Орлова) с дочерью Руфиной. Руфине Николаевне сейчас за 90 лет, живет в г. Бежецке. Я запомнила из ее рассказов, как приехали забирать о. Николая. Это было 17 декабря, в день св. Варвары. Руфина, вспоминая, заплакала: «Папа перекрестил меня и дал золотой».
Матушка Александра осталась с тремя детьми. Из дома их выгнали. Василий Сергеевич, их односельчанин, которого я хорошо знала, построил им избушку.
Этот Василий Сергеевич постоянно ходил в наш храм. Помогла папе в алтаре. Читал «Апостола».
Седой, аккуратный, резковатый в словах, но справедливый, он прекрасно знал Священное Писание. Простой крестьянин — он понимал все богослужение лучше иного семинариста.
Помню, как он плакал, что не застал чтение Евангелия на вечерне в первый день Пасхи. А ведь от его деревни до церкви километров 10.
Помню в Великую пятницу на Страстной я осталась в церковной сторожке до ночной службы (служба «Погребения» у нас совершалась по Уставу — начиналась в 2 часа ночи и заканчивалась на рассвете. Это была Утреня Великой Субботы). Был вечер. Тетя Дуня топила печь. Вошел Василий Сергеевич, такой бодрый. Сказал: «Такая луна светит. Но уже ущербе. И подморозило лужи. Дуня, давай картошечки из печи»
А дядя Миша из д. Вербежи приходил за 40 км. Помню, приближалась какая-то перепись населения. Дядя Миша папе говорил: «Батюшка я так и напишу: раб Христов»…
